Я родился и рос в самой обычной деревенской семье, где книги не были обязательным украшением домашнего интерьера. Поэтому первоначальный этап чтения мне обеспечивала наша школьная библиотека с двумя шкафами книг. Главным в выборе было её название, а на фамилию автора никто и никогда внимания не обращал. Об этой, теперь столь далёкой практике, когда в моей личной библиотеке красуются сотни и сотни томов самых разнообразных книг очень многих авторов, можно вспоминать только с грустной улыбкой.
Я неожиданно вспомнил о своём детском способе выбора книг, когда на полке магазина увидел аккуратный чёрный томик чуть больше обычного формата с названием "Путешествие в долину р. Оби". Одного названия было более чем достаточно, чтобы рука сама собой потянулась за книгой. Ни в советские времена всеобщей грамотности, ни в новый цифровой век таких названий книгам не давали и не дают. У меня в руках был явно труд как минимум XIX века, если не XVIII-го.
Но указанное на обложке имя Иван Поляков мне ровным счётом ничего не говорило. Сама по себе фамилия никаких ассоциаций не вызвала, кроме той, что в школьном детстве был у меня одноклассник без каких-либо выдающихся способностей Валера Поляков. Возникшая аналогия заранее непроизвольно как бы понижала статус автора и уменьшала ценность содержания книги. Однако это длилось буквально только мгновения, которые потребовались мне на то, чтобы открыть книгу и пролистать её, мельком взглядывая на страницы. Вот так началось моё знакомство с автором и его книгой.
Наверное, начать надо с биографии автора книги. Хотя дело это скучное, но иного выхода нет, так как даже очень популярная и всезнающая Википедия хотя и содержит статью об Иване Полякове, но она настолько куцая, что по неволе требует существенных дополнений и уточнений. Пришлось мне порыться по разным источникам и вот что я в итоге "накопал". Досье Ивана Полякова показалось мне очень любопытным, но не знаю, разделят ли это моё чувство лица, набравшиеся терпения прочесть мою статью. И так, попробуем пройти тот путь, которым шёл автор книги от времени рождения и до момента кончины.
И первая интересная деталь. Иван Семёнович Поляков есть сын самого простого, не отмеченного ни званиями, ни должностями забайкальского казака станицы Ново-Цурухайтуевской Нерчинского округа и бурятки. В разных источниках называются три возможных года его рождения: 1845, 1846 и 1847. Его отец Семён Григорьевич был в услужении у пограничного начальника Разгильдеева. Видимо, начальство ценило исполнительность и старательность главы семьи и приказало построить для него и его семьи бревенчатую избу. Первоначальную грамоту Иван освоил благодаря помощи именно урядника Разгильдеева . Рассказывают, что первые опыты учения были для мальчика очень трудны, наверное, сыграли в этом свою роль педагогические способности не совсем обычного учителя, и только благодаря личной настойчивости Иван одолел азбуку. Десяти лет он был отдан в школу конного полка и когда войсковое начальство вызвало желающих ехать учиться в Иркутск во вновь открываемое Училище Военного Ведомства, служившее для подготовки писарей в военные учреждения, отец Полякова воспользовался этим случаем, чтобы дать хотя бы одному сыну какое-то образование. Подростком, получив от отца благословение и семь рублей в дорогу, Иван Поляков отправился учиться в губернский город.
Как свидетельствует инспектор этого учебного заведения М. В. Загоскин, Иркутское училище военного ведомства было открыто в 1860 году:"Задачей училища было приготовление писарей в разные военные учреждения; в него принимались дети всех сословий; курс обучения установлен применительно к программе уездных училищ. Училище было закрытым заведением. В 1860 г. в училище велено было представить по 5 мальчиков из казачьих детей иркутского, забайкальского, а потом и амурского казачьих войск. Все дети были грамотные. С первого же года выдались своими дарованиями два казачка: енисейский — Алексей Лавр[ович] Потелицын и забайкальский — Ив[ан] Семенович] Поляков; вообще казачьи дети резко выдавались из прочих воспитанников здоровьем, способностями и поведением".
Здесь в Иване Полякове принял большое участие сын пристава Разгильдеева, который дал возможность мальчику заниматься вместе со своими детьми науками, преподаваемыми домашними учителями. Кроме того, инспектор училища M.В. Загоскин, видя блестящие способности Полякова, руководил его самообразованием, давая ему книги научного содержания, а в III-ем классе, когда курс наук не удовлетворял мальчика, стал с ним проходить гимназический курс всеобщей истории, словесности, тригонометрии и латинского языка. Директор училища, полковник О.Ф. Рейнгард, преподавал мальчику французский и немецкий языки и познакомил его с химией, физикой и ботаникой.
Как свидетельствует тот же инспектор этого учебного заведения М. В. Загоскин«Задачей училища было приготовление писарей в разные военные учреждения; в него принимались дети всех сословий; курс обучения установлен применительно к программе уездных училищ. Училище было закрытым заведением. В 1860 г. в училище велено было представить по 5 мальчиков из казачьих детей иркутского, забайкальского, а потом и амурского казачьих войск. Все дети были грамотные. С первого же года выдались своими дарованиями два казачка: енисейский — Алексей Лавр[ович] Потелицын и забайкальский — Ив[ан] Семенович] Поляков; вообще казачьи дети резко выдавались из прочих воспитанников здоровьем, способностями и поведением»
По окончании курса Поляков с 1-го августа 1863 года был оставлен "учителем нижнего звания 2-го разряда" при Училище. Новоиспечённый учитель проявил большой интерес к занятиям зоологией, на что тратил основную часть свободного времени. Когда же в 1866 году богатые золотопромышленники предложили Восточно-Сибирскому Отделу Императорского Русского Географического Общества несколько тысяч рублей для отыскания скотопрогонного пути с золотых приисков Олекминской системы в Нерчинский округ, Отдел поручил это дело, то есть организацию Олекминско-Витимской экспедиции, впоследствии весьма знаменитому князю П.А. Крапоткину, а последний согласился взять с собой в качестве натуралиста-препаратора Ивана Полякова. В экспедиции Поляков собрал порядочный гербарий, а также до 200 шкурок птиц и много другого научного материала.
О работе И. С. Полякова в "Отчете" Сибирского отдела ИРГО за 1867 год написано так: "Обратимся теперь к трудам другого неутомимого молодого путешественника, исполнившего свою программу с особенным трудом и любовью к делу. Учитель иркутской военной начальной школы, И. С. Поляков, добровольно вызвавшийся участвовать в Олекминско-Витимской экспедиции, для зоологических и ботанических изысканий, был достойным сотрудником П. А. Крапоткина. В этом первом его опыте путевых исследований высказалась любовь к естествознанию и научная подготовка, доставшаяся ему путем тяжелого труда. Отдел, воспользовавшись предложением Полякова, возложил на него исследование естественно-исторического характера горной страны Витима и Олекмы".
Успех Полякова в этой экспедиции дал ему возможность в следующем году отправиться, теперь уже на средства Географического Общества, в небольшое самостоятельное путешествие в Восточный Саян. Он проплыл на лодке вдоль северо-западного берега Байкала в село Култук, затем проехал сухим путем на Тунку, откуда пробрался в отроги Восточного Саяна в верховья реки Джиды. Находясь в экспедиции Поляков собрал шкурки птиц, гербарий, коллекцию каменных орудий, несколько древних и современных бурятских черепов, открыв стоянки древних людей, получивших отражение в "Археологии России" А.С. Уварова за 1881 год. Уже в этой экспедиции, как видим, стал заметен повышенный интерес Ивана Полякова к новым для него вопросам этнографии и археологии.
После окончания путешествия в августе того же 1867 года Полякову, с Высочайшего разрешения, было дозволено уволиться от должности учителя, как сказано, "для поступления в одно из высших учебных заведений Российской Империи на собственный счет в виде изъятия из действующих правил". Не откладывая дела в долгий ящик, Поляков отправляется в след за князем Крапоткиным в столичный Санкт-Петербург. Там ему пришлось сначала очень нелегко. Не имея средств к существованию, он одновременно зарабатывал на жизнь частными уроками и сам постигал гимназический курс. Без документа о сдаче экзамена за полный гимназический курс нечего было и думать об университете.
Но первые попытки сдать экзамены за гимназический курс не увенчались успехом. Тогда Иван Поляков предпринимает попытки получить аттестат в Курске и Харькове. Приложив значительные усилия, голодая, он в конце концов освоил латынь и, живя в Харькове в невероятно трудных условиях, он в свою комнату мог попасть только с крыши через окно, сдал все положенные гимназические экзамены. Наконец-то желанный документ получен и Поляков поступает в Санкт-Петербургский университет на физико-математический факультет, который и заканчивает в 1874 году с дипломом кандидата естественных наук. Во время обучения Поляков арестовывался по подозрению в сотрудничестве с народниками, но был отпущен за отсутствием явных доказательств и по ходатайству университетских профессоров.
Ещё обучаясь в университете, Иван Поляков уже числится среди членов-сотрудников Русского Географического общества. Именно по его поручению он совершает недальние "зоогеографические" экспедиции в Онежский край и Олонецкую губернию. Помимо зоологических и других естественно-научных материалов он по собственной инициативе собирает также всё, относящееся к этнографии и археологии каменного века. Но университет благополучно, как я уже упоминал, окончен и Иван Семёнович Поляков окончательно становится на широкую дорогу научных изысканий.
1874 год - поездка в верховья Волги и должность хранителя Зоологического музея Академии Наук.
1876 год - поездка в низовья реки Обь, та самая, описание которой и попало в мои руки. Эту экспедицию И.С.Поляков совершил от имени Императорской Академии наук, при финансовой поддержке западно-сибирского губернатора и тюменского и тобольского купечества. Ему было поручено изучить нужды рыбопромышленности на севере Сибири, а затем предполагалось послать его в Норвегию для изучения там морского промысла с последующим назначением его инструктором по рыболовству в Северной Сибири. Этим планам не суждено было осуществиться, однако научные итоги поездки были значительны. Поляков собрал большую коллекция рыб, млекопитающих, а также, что не маловажно, обильный этнографический и фольклорный материал по обским хантам или, как их тогда называли, остякам. При раскопках Мало-Атлымского городка Поляков обнаружил болотную железную руду и большое количество окалины, что свидетельствовало о знании хантами металлургии. Во время поездки в Западную Сибирь он много общался с местными учеными, особенно с небезызвестным Иваном Яковлевичем Словцовым, выступал перед различными аудиториями с рассказами о своей поездке с этнографической стороны в посещаемых им городах, и даже прочитал лекцию в Омске.
1877 год - длительная экспедиция по маршруту Кузнецкий кряж - Алтай - Семипалатинск - Семиречье - Балхаш - Курганский округ.Первоначально перед ним была поставлена задача проверить сведения о находках в наносах прииска "Золотой бугорок" якобы сохранившегося трупа мамонта. Убедившись, что речь шла не о мамонте, а о кусках минерала, известного как "горная кожа" — асбеста, принятых за остатки мамонта, Поляков провел здесь, а также в Западном Алтае и даже на Балхаше зоогеографические, этнографические и археологические исследования, собрал и привез коллекции рыб и пресмыкающихся из Балхашского бассейна, а также некоторые материалы но каменному веку, которые в 1879 году были представлены на Антропологической выставке в Москве.
1878 год - сначала научная стажировка в Гельсингфорсе. Потом Иван Семёнович по заданию Комитета по организации Антропологической выставки произвел раскопки в Ярославской губернии около деревни Фатьяновой, затем вместе с графом А.С.Уваровым и В.Б.Антоновичем — около Мурома, у знаменитого села Карачарово, где установил, что человек существовал одновременно с мамонтом, носорогом и другими ископаемыми животными. Закончил год научными занятиями в музеях Дании, Германии, Франции, Швейцарии, Швеции и Австрии.
1879 год - археологическая поездка по России, в ходе которой им был открыт получивший впоследствии мировую известность палеолитический памятник Костенки, что близ Воронежа. Там под черноземом, в слое лёсса, Поляковым были обнаружены кости мамонта вместе со следами золы, с углями, пережженными костями и обитыми человеком кремневыми осколками. Экспедиция Полякова этим не ограничилась. Им была собрана большая коллекция каменных орудий труда в Поволжье, обследованы Кунгурская пещера на Урале. Не найдя там следов пребывания человека в древности, он вернулся в Казань и в приволжских селах обнаружил древние каменные орудия и кости ископаемых животных. Оттуда сложным морским и сухопутным путем добрался до Тифлиса, побывал в Армении и Азербайджане и поучаствовал в Тифлисском археологическом съезде.
1880-1884 годы - исследования более года на Сахалине, потом их продолжение на Амуре, в Японии, Южном Китае, Сингапуре.
Весной 1881 года И.С.Поляков вместе со своим спутником А.М.Никольским на пароходе Добровольного флота "Нижний Новгород" из Одессы отбыл в экспедицию на Сахалин. Перед экспедицией ставился широкий круг вопросов, но, как писал П.П.Семенов-Тян-Шанский, она должна была дать ответ на основной вопрос:"Возможна ли, по отбытии ссыльными срока каторжных работ, ссыльно-переселенческая их колонизация на территории острова?" Во всех указанных пунктах он собрал и привёз богатые коллекции. О значении поездки И.С.Полякова на Сахалин, в Южно-Уссурийский край и Японию убедительно говорит тот факт, что ему была предоставлена возможность доложить Академии наук результаты экспедиции, что и имело место 14 февраля 1884 года. Отчет был напечатан в приложении к "Запискам" Императорской Академии наук.
Кроме перечисленных экспедиций ещё кропотливая обработка и описание собранных материалов и образцов, составление отчётов, написание статей, редактирование сборников трудов Географического общества. По возвращении из последней экспедиции Поляков тяжело заболел. К сожалению, он был далеко не чужд весьма распространённого недуга среди интеллектуалов XIX века. Это пагубное пристрастие к алкоголю. У Полякова отнялись ноги, руки и плохо работала голова. Полечившись в Москве, он вернулся в Петербург почти здоровый, но ему были запрещены научные занятия и употребление спиртных напитков. Однако, Иван Семёнович не был в состоянии удержаться от своей пагубной страсти, и ранней весной 1887 года сначала слег в постель, а потом был отправлен в Мариинскую больницу, где и умер от хронического воспаления печени 5-го апреля 1887 года. Погребен он на Смоленском кладбище.
На похоронах Полякова прощальные слова произнес Николай Михайлович Ядринцев:"Если мы проследим жизнь его суровую, бездольную, одинокую, если припомним то суровое прошлое, которое он вынес, чтобы достигнуть цели со страшными усилиями, мы, может быть, поймем, что эта жизнь прошла не без горечи, не без ломки. На дне этой жизни где-то лежал этот недуг. Сурово и холодно провел он жизнь, рано у него не было родных, не было нежного участия, не было глубокой привязанности, которая согревает и останавливает на краю пропасти, он жил, наконец, в среде, которая была ему непривычна, он был дикарь для нее, неповоротливый, угловатый, некрасивый сибиряк. Он жил вдали от родины! А в душе этого человека ведь была же потребность ласки, нежности, участия. Вот, может быть, в чем была причина его недуга".
Вот так, не а почёте, не в славе оборвался земной путь очень большого учёного и исследователя Ивана Семёновича Полякова, сына казака и бурятки. По существовавшим странностям чуть ли не феодального российского законодательства всю жизнь с Полякова взимали как с казака подать, так называемый "ревизский хлеб". При этом список его научных работ просто огромен. И это не приснопамятные научные тезисы советских времён "на двух страницах через два интервала".
Антон Павлович Чехов, честно говоря, я не знаю, чем он больше всего известен в памяти нынешних людей, пьесой "Вишнёвый сад" или поездкой на Сахалин. По крайней мере, в Омской области именно последней, так как нет, наверное, ни одного описания достопримечательностей того или иного населённого пункта, в котором бы не упоминалось о том, что данная деревня или село только и знаменито тем, что через неё или него проехал Чехов в тарантасе, следуя на Сахалин. Поэтому я тоже не могу удержаться от того, чтобы не обратиться к авторитету Антона Павловича и именно в связи с его поездкой на Сахалин. Просто мне на глаза попалась его высказывание, связанное с Иваном Поляковым, и я не могу удержаться, чтобы не привести его содержание:
"Интересно, что на Сахалине дают названия селениям в честь сибирских губернаторов, смотрителей тюрем и даже фельдшеров, но совершенно забывают об исследователях, как Невельской, моряк Корсаков, Бошняк, Поляков и многие другие, память которых, полагаю, заслуживает большего уважения, чем какого-нибудь смотрителя Дербина, убитого за жестокость" (Чехов Л. П. Остров Сахалин (Из путевых заметок) // Собрание сочинений в восьми томах. Т. 8. М., 1970. С. 70.).
Конечно, в последующие времена многое изменилось и славные имена того же Невельского или Корсакова были достойно увековечены, например, в сахалинских названиях. А вот до имени Полякова, по-моему, так очередь и не дошла. Он был исследователем, он был учёным, а этого, по-видимому, очень мало по сравнению с другими более известными людьми, например, с начальником областного УНКВД, который сначала сам подписывал постановления "тройки" о расстрелах, а потом в отношении его его же преемник подписал таковое.
И в отношении не только имени, но и научного наследия Ивана Семёновича Полякова историческая судьба оказалась также безжалостна. По крайней мере, я не нашёл ни одного послереволюционного переиздания его трудов. Каким-то чудом можно считать попавшуюся мне книгу, выпущенную в 2002 году в Тюмени иждивением, как раньше говорили, Ханты-Мансийского округа. Кстати, надо отдать им должное и за тираж книги - 1500 экземпляров. Кстати, полное название книги "Письма и отчёты о путешествии в долину р. Оби, исполненном по поручению Императорской Академии Наук".
Лично мне описания реки Оби или условий рыболовства в ней, детально описанные, не показались очень интересными, наверное, потому, что я далёк от этих проблем да и от низовьев Оби тоже. Но вот та часть книги, где речь идёт о быте остяков/хантов, совсем другое дело. Чтобы не перегружать и так уже объёмный текст, я приведу вывод самого Ивана Семёновича Полякова об увиденном там и описанном им в книге:"В долине реки Оби сохранился тот первобытный склад жизни человека, который был пережит Европою в доисторические времена... Здесь, именно в окрестностях Обдорска, возможно найти живым тот склад жизни человека, о котором западно-европейские учёные, по отношению к существовавшим у них некогда первобытным обитателям, делали свои заключения по отдельным, нередко разрозненным и неполным остаткам". Здесь и далее я всё читал более, чем внимательно. Действительно, интересно.
Известнейший русский географ, антрополог, этнограф, археолог, музеевед, основоположник научного изучения географии, антропологии и этнографии в Московском университете, заслуженный профессор Московского университета Дмитрий Николаевич Анучин, я думаю, что словам такого человека можно верить, так отзывался о Полякове:"Иван Семенович принадлежал к разряду выдающихся личностей как по своей талантливости и неутомимой деятельности, так и по той энергии, благодаря которой он мог выбиться из самой глухой и темной среды и проложить себе путь к науке и известности при самых неблагоприятных, по-видимому, условиях" (Анучин Д. Н. И. С. Поляков // О людях русской науки и культуры. М., 1952. С. 96).
Остаётся только напомнить, что Иван Семёнович ушёл в возрасте сорока, понимаете, всего лишь сорока лет. Максимум, в сорок два.
Лучшим послесловием к жизненному пути Ивана Семёновича Полякова будет, наверное, его собственноручное письмо, написанное в январе 1878 года:
"Дорогой мой батюшка, Семен Григорьевич! Тысячу раз виноват в своем длинном и длинном молчании, но молчание это не было знаком того, что я забыл вас, отца и мать, сестер и брата. Нет, дорогой мой отец, вы всегда жили в моей памяти и в сердце моем, но писать было тяжело, не поднимались руки. Прежде чем дойти до того положения, в котором я нахожусь в настоящее время, я прошел длинную школу труда, испытаний и тяжелых лишений. Трудно это бывает даже тем, у кого есть поддержка, кому дают средства, а мне, безродному казаку, заброшенному судьбой в чужую сторону, это было тем труднее.
Правда, свет не без добрых людей. В этом и я имел случай убедиться. Лет 10 с лишним тому назад у меня были в Иркутске два наставника, из которых один — полковник Рейнгард, теперь покойный, а другой — М. В. Загоскин, издает теперь газету «Сибирь». При них жилось тогда в Иркутске легче, они своими заботами, часто отеческими, и наставлениями облегчали мне путь к дальнейшему образованию. Но и тогда во всем нужно было радеть и стараться самому, в особенности это понадобилось тогда, когда я переехал в Петербург. Близкие знакомые в Петербурге видели, что мне пришлось здесь в Питере упорно заниматься, часто терпеть крайнюю нужду, даже голод и холод, также и неудачи, хотя и от меня лично не зависящие; было тягостно, на душе было мрачно, на ней лежал будто плотный камень, но надо было терпеть, ждать и надеяться, да трудиться; при этом я утешал себя пословицей; «Терпи, казак, атаманом будешь». И при всех трудностях был я, однако, веселым человеком и частенько в эти трудные годы напевал песенку: «матушка-голубушка, солнышко мое, пожалей, родимая, дитятко свое!» Вот причины, почему я не мог писать вам, т. к. письмом о своих трудах и лишениях я мог больше причинить вам печали, чем молчанием. Теперь же пишу вам, дорогой мой отец, об этом печальном прошлом потому, что оно сменилось лучшим, даже хорошим настоящим, а именно тем, чем вы вправе гордиться. Я теперь похож на бегунца, который изо всех сил пустился в бег со многими другими, и вот я бежал и бежал много и много лет; многие, пустившиеся со мной в бег, отставали, терялись, вместо их ко мне приставали другие, и из этих многие тоже терялись, а я все-таки, так или иначе, бежал и дошел до меты. Но дошел я утомленный и довольно усталый, но тем не менее готовый идти в дальнейший путь. От вас, глубокоуважаемый мною отец, и от покойной моей матери я получил в наследство здоровое тело и голову и честное ваше имя. Имя мое и ваше знают теперь во многих местах, не только у нас в России и Сибири, но даже в иностранных землях… Я проехал большую часть Сибири Восточной и Западной, большую часть России, и от меня многие учатся тому, что есть в нашем отечестве. Ныне месяца на два летом еду в иностранные земли, в Швецию, Англию, Германию и Францию. В Петербурге состою на службе при Академии наук и называюсь ученым хранителем зоологического музея. Здесь получаю до 1000 руб. в год жалованья. В самом Петербурге живу только зимой, а летом разъезжаю по разным землям. Так, в прошлом году ездил 7 1/2 мес., а ныне 5 мес. и 5 дней, в прошлом году сделал до 15 000 верст, да нынешним летом столько же, все по Западной Сибири, а до этого огромное расстояние прошел в Восточной Сибири и в самой России. Написал уж довольно много книг и одну здесь посылаю и радуюсь, что помимо меня вы имели некоторые известия о моих странствованиях, хотя даже из газет. В Тобольске встретился с Владимиром Степановичем Ерофеевым, моим старым знакомым по Иркутску, и радуюсь, что он оказал вам внимание. Теперь я прошу его в письме узнать, почему за меня требуют ревизский хлеб. Напишите мне, сколько внесено за время моего отсутствия. Я попрошу, чтобы возвратили или сам возвращу сторицею, когда буду при деньгах".
Мои источники:
1. Пархимович С.Г. Письма из Лукоморья. В книге: Поляков И.С. Письма и отчёты о путешествии в долину р. Оби, исполненном по поручению Императорской Академии наук. - Тюмень: Изд-во Юрия Мандрики, 2002.
2. Решетов А.М. Исторические портреты. И. С. Поляков — учёный энциклопедист // Вестник Сахалинского музея. № 9. Южно-Сахалинск, 2002. С. 178-193.
3. Поляков Иван Семёнович/http://irkipedia.ru/
4. И другие.